Интересы Китая в Средней Азии близки к российским. Однако полного совпадения между ними нет.
В Большой Игре участвуют уже не только Россия и великое англосаксонское государство (раньше Британская Империя, а сейчас США). Еще одним игроком стал Китай. Его интересы в Средней Азии просты и понятны.
Нефть и газ
Ни для кого не секрет, что китайцы очень обеспокоены собственной энергобезопасностью и нуждаются в новых источниках поставок углеводородов. И проблема тут не только в последствиях перехода от угольной к газовой энергетике, а еще и в безопасности поставок.
Различные попытки китайцев минимизировать риски не привели к успеху. Так, проект трубопровода через Мьянму (позволяющий обходить Малаккский пролив) потерял значительную часть актуальности после нормализации отношений между США и этой страной (после чего Мьянма потеряла статус надежного союзника КНР). Различные трубопроводные маршруты через Пакистан и Афганистан оказываются под вопросом из-за регулярных обострений в этих двух странах.
С этой точки зрения, Средняя Азия является вожделенной житницей углеводородов. Ноль проблем с доставкой, а также ценовая конкуренция с российскими нефтью и газом, поставляемыми из Сибири. Именно поэтому китайцы вложили миллиарды долларов в развитие местной нефтянки (по некоторым данным, Китай уже контролирует до 30% нефтяного сектора Казахстана).
Причем Пекин готов спонсировать создание трубопроводов в тех странах, где на их сооружение нет денег – в частности, вложить несколько миллиардов долларов в строительство таджикского участка очередной линии газопровода Центральная Азия — Китай. Хотя бы для того, чтобы диверсифицировать транспортные коридоры.
"В числе целей Пекина в Таджикистане и Киргизии является создание альтернативного транзитного пути в Узбекистан и Туркменистан, источники газа и путь в Иран. Основной путь проходит через Казахстан, но китайские компании заинтересованы в наличии альтернативных маршрутов на случай политических осложнений с Астаной", — говорит председатель Евразийского аналитического клуба Никита Мендкович.
А шансы на осложнение есть, учитывая сложное отношение местного населения к китайским бизнесменам. Достаточно вспомнить недавние антикитайские выступления в Казахстане – казахстанцы опасались, что после внесения поправок в Земельный кодекс (позволяющих долгосрочную аренду сельскохозяйственных угодий иностранцами) китайцы скупят казахстанскую землю и хищническим пользованием доведут ее до состояния "лунного ландшафта".
Однако с долгосрочной точки зрения из китайской активности Москва может извлечь определенную пользу. Так, "захват" китайцами казахских и туркменских углеводородов привел к выключению их из потенциальной схемы трубопровода "Набукко", угрожающего европейскому рынку "Гапрома". Весь проект потерял актуальность просто потому, что исчезли потенциальные поставщики газа (заявления туркменских руководителей о том, что их газа хватит на всех, экспертами воспринимаются критически). Именно поэтому переориентация среднеазиатских углеводородов на восточный маршрут является проблемой не столько России, сколько США.
Деньги успокаивают
Весь вопрос в том, как поддерживать эту региональную стабильность.
Да, Пекин помогает укреплять обороноспособность среднеазиатских государств, особенно тех, что граничат с нестабильным Афганистаном. Китайцы намерены построить на таджикско-афганской границе четыре пограничных поста и военный учебный центр с тренировочными площадками для таджикских пограничников, а также оснастить все объекты оборудованием.
Да, китайские власти придерживаются точки зрения, что стабильность можно обеспечить за счет экономического роста. Именно поэтому китайцы активно вкладываются в среднеазиатские государства (Таджикистан уже должен Китаю 1 миллиард долларов – это почти 50% от всего внешнего долга страны).
Однако эта стратегия имеет ряд изъянов. Во-первых, Китай вынужден сворачивать свою инвестиционную активность.
"Глобальный экономический кризис привел к изменениям в китайской инвестиционной политике. КНР урезает вложения внутри и вне страны, что уже затрагивает и рынки Центральной Азии. Первоочередным направлением становится транзит и нефтедобыча в Казахстане. Страны юга региона, альтернативный транзитный маршрут – все эти проекты становятся объектами ослабевающей экономической активности", — отмечает Мендкович.
Во-вторых, история "арабской весны" показывает, что вкачивание денег в идеологически неэффективные режимы не помогает избежать революции.
Очевидно, что для стабилизации среднеазиатских государств нужна их управляемая модернизация. Китай этим заниматься не хочет и не будет.
Абсолютно логичная позиция с точки зрения основ китайской внешней политики, подразумевающих отказ от попыток смены режима и политического давления (что очень ценится в странах третьего мира).
"Китай полностью устраивает конструкция нынешних режимов в Центральной Азии, волнует лишь их способность существовать долгие годы и перспективы смены", — сказал Габуев.
И тут позиция Китая, конечно, входит в определенное противоречие с региональными интересами США, делающим ставку как раз на революционную трансформацию. Ведь американцы могут проводить эту линию относительно безболезненно для себя.
"Для большинства внерегиональных игроков развитие событий в центре Евразии представляет интерес исключительно в международно-политическом контексте и не являются вопросом национальной безопасности. Поэтому их воздействие на ситуацию может в большинстве своем иметь дестабилизирующий характер, поскольку неизбежно делает ставку на рискованную политическую трансформацию центральноазиатских государств", — считает директор Евразийской программы Валдайского клуба Тимофей Бордачев.
Однако проблема в том, что режимы в нынешнем состоянии хронически нестабильны. А если сейчас начнется их накачка деньгами, подразумевающая рост среднего класса и реиндустриализацию, то без одновременных политических реформ в краткосрочной перспективе это приведет к еще большей дестабилизации. И для Кремля последствия этой дестабилизации будут куда серьезнее, чем для Китая.
Москва – Пекин – Вашингтон
Безусловно, Москва и Пекин будут основными игроками на среднеазиатском пространстве. В западных СМИ уже пошла волна публикаций о противостоянии этих двух государств на среднеазиатском пятачке и о том, что Россия, имеющая на порядок меньшие экономические возможности (Китай обошел Россию и занял место крупнейшего торгового партнера пяти среднеазиатских государств), это противостояние проиграет.
Однако многие российские эксперты не разделяют подобный скепсис – они уверены в том, что Москва и Пекин, заинтересованные в стабильности региона, сумеют выработать правила игры.
"Россия и КНР могут сосуществовать в Центральной Азии, так как имеют разные экономические интересы. ЦА для Китая в большей степени транзитный маршрут и источник ресурсов, Россия имеет собственные запасы минеральных ископаемых, а в ЦА добывает преимущественно сырье для высокотехнологичных отраслей, например, казахский уран для ядерной промышленности", — говорит Никита Мендкович.
"Россия не может конкурировать в ЦА с Китаем на равных из-за структуры экономики (мы и страны ЦА — прямые конкуренты по многим позициям на рынках сырья, а Китай — крупнейший рынок). Если признать, что экономическое доминирование РФ в ЦА — это химера, остается обеспечение безопасности, и здесь у нас с Пекином интересы совпадают на 100%", — уверяет Александр Габуев.
Вопрос только в уровне и форме этого сотрудничества – оно будет исключительно региональным и не должно восприниматься как некий российско-китайский альянс, тем более по управлению регионом.
Да, обоим государствам выгодно делать вид, что такой альянс существует или может существовать. С помощью этого призрака Китай оказывает давление на американскую позицию в Юго-Восточной Азии, а Россия – на европейские дела. Однако в долгосрочной перспективе, особенно в треугольнике отношений Россия – США – Китай, некоторые интересы Москвы и Пекина могут и будут расходиться. В том числе в Средней Азии.
И Россия и КНР будут пытаться максимально долго балансировать в этом треугольнике — именно такая позиция позволит им извлечь максимум выгод из нынешней конфликтной среды международных отношений.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
