МОСКВА, 19 авг — Sputnik, Лев Рыжков. В начале августа стало известно, что известный продюсер и музыкант Бари Алибасов, начинавший свою карьеру в Усть-Каменогорске, проходит сложные медицинские процедуры. Мы связались с ветераном шоу-бизнеса и выяснили, с какой болезнью он боролся.
Медицина поставила крест
- Бари Каримович, что с вами случилось? От какой болезни вы лечились?
И какое-то время все это накапливалось, а потом я понял, что не могу ни встать, ни разогнуться. Я пошел проверяться в поликлинику. И врач, посмотрев мои анализы, сказала: "Ну, что! Год-полтора, может, и проживете".
- То есть медицина поставила на вас крест?
— Оказалось, что у меня раздроблен на восемь частей опорный позвонок. Плюс межпозвоночные грыжи. В общем, мне сказали, что я очень скоро умру, но сначала у меня отнимутся ноги.
- Но, тем не менее, вы выглядите очень бодро и энергично. Как вы спаслись?
— Китайской медициной. Мне делали массаж, акупунктуру – все, что нужно артисту для того, чтобы оставаться на сцене ярким, подвижным, эмоциональным, а не стоять и думать, как бы скорее добраться до кровати. За три года все эти грыжи ушли. И теперь время от времени я прохожу комплекс процедур. Они очень действенные.
- Как вы себя чувствуете?
- А какая, по вашему опыту, самая распространенная болезнь у артистов?
— Дурь, наверное.
Популярность в реанимации
- У вас были такие ситуации, когда вы находились между жизнью и смертью?
— Много раз. Особенно конечно, на раннем этапе, в Усть-Каменогорске. Тогда наша работа состояла в том, что шесть месяцев в году мы играли на танцплощадке, зарабатывали гигантские деньги. Там были и поножовщина, и ломы раскаленные. В общем, я видел не одну смерть на танцплощадке.
- Но вас-то миновало это кровопролитие?
— Нет. Однажды меня пырнула ножом любимая девушка. Двое суток я был без сознания, потерял много крови. Мне сказали, что меня вытащили с того света, хотя, может быть, врачи всем так говорят. У меня было внутреннее кровоизлияние в желудок, и тот заполнился кровью. А сверху вроде как и ничего не было. Ранение было межреберное. Это был не нож, а тесак, которым рубят мясо. Девушка работала буфетчицей.
- За что она на вас напала?
Когда я через двое суток очнулся, меня поразило, что ко мне в реанимацию пришел весь город. Палата, в которой я лежал, была на первом этаже, но, тем не менее, окно располагалось очень высоко, потому что там фундамент был, наверное, метра два. И, чтобы заглянуть в окно, надо было вскарабкаться на выступ. Так вот, всю ту неделю, что я лежал в реанимационной палате, в окно заглядывали каждую секунду. Ну, может, каждую минуту.
- Наверное, дело было летом?
— Это была зима. Снег лежал. Люди за окном махали мне кто шапкой, кто варежками. Однажды даже пришли пионеры – целый отряд. Может, я сейчас фантазирую, но мне кажется, что они были даже с барабаном. И стояли под окном. Тогда я оценил свою жизнь по-настоящему. Я понял, как меня в городе любят, и насколько все были озабочены моим здоровьем. Все эти чужие люди постоянно появлялись в окне. Это все происходило целую неделю, и я устал.
- Морально?
- И вы как-то свою жизнь изменили?
— Излечившись, я поехал работать в Талды-Курганскую филармонию, оставив группу. В Талды-Курган я уехал с другим коллективом. Потом я понял, что без своих я все-таки не могу. И буквально через несколько месяцев я забрал группу и уехал работать в Саратовскую филармонию. Этот эпизод убедил меня в том, что я людям интересен, и мне показалось, что я смогу добиться чего-то уже за пределами Усть-Каменогорска.
